Кроме того, что он был нищий и, что у него была собака - никто больше ничего о нем не знал, да и не хотел знать. Ни фамилии, ни биографии, ни характера. На нем были в старые обрывки, которые напрочь впитали запах спирта и нищенских подвалов. Лицо его, обрамленное лохматыми седыми волосами, как у отпетого пьяницы-одиночки, отталкивало даже больше, чем высокая и худощавая трясущаяся фигура.
Завсегдатаи кабачков самого низшего разбора при виде робкой походки и плетущейся за ним, присевшей от робости и поджавшей хвост коричневой собачки говорили:
- Это опять этот, с собакой !
Из всей толпы старик всегда выбирал самую веселую на вид, самую пьяную и поэтому, на его взгляд, щедрую компанию, и нескрываемым заискиванием в голосе спрашивал:
- Почтенные господа, позвольте мы с моей собачкой покажем вам представление?
Иногда в ответ на свое предложение он получал множество грубостей, однако чаще всего захмелевшие посетители соглашались, предвкушая новое веселье от предстоящего собачьего номера.
- Ну, давай! Посмотрим, что нам покажет твоя собачка!
И тогда маленький кабачок превращался в импровизированный театр, а старик и его коричневая собака в артистов. Хозяин заведения, толстый и всегда такой важный, выглядывал с презрительным, но все, же с любопытством из-за своей стойки. Не говоря уж о посетителях, официантах и даже уборщиках.
- Ищи, Пиратка! - командовал старик. – Ищи, давай, эдакий ты подлец!
Собака неуверенно подходила к хозяину, при этом слабо виляя хвостиком.
- Куш здесь!
Пиратка глубоко вздыхал и ложился на пол. В его взгляде был вопрос.
Сначала старик клал маленький кусочек хлеба на нос собаке, а когда отходил на два шага, произносил медленно и громко:
- А-аз, буки, веди, глаголь, добро...
Пиратка, профессионально держал равновесие и с напряжением смотрел на старика. После длинной паузы хозяин складывал руки за спиной и, обведя зрителей лукавым прищуром, вдруг громко вскрикивал:
- Есть!
Пиратка резко вздрогнув, с громким чавком ловил ртом кусочек хлеба, искусно подбросив его кверху. Затем старик изысканным тоном приглашал собаку на стул и спрашивал ее:
- Господин Пиратка, не желаете ли покурить папиросочку?
Песик, молча, отворачивал морду в сторону, и это скорее означало, что предстоял самый ненавистный ему номер программы.
- Так как насчет папиросочки? Может, вы попросите и вам уважаемые господа пожертвуют? Ну не бойтесь же, просите. Да что же ты, собачий сын, проси же! Ну?
Собака начинала отрывисто и громко лаять, выражая тем самым просьбу хозяина. Зрители с великодушием жертвовали папиросу.
- Служи! - приказывал нищий.
Подняв передние ноги на воздух, Пиратка неуклюже садился. В зубы ему втыкалась та самая папироска и зажигалась. Часто дым от нее попадал собаке в нос, и она начинала громко чихать, тем самым вызывая удовольствие и смех у зрителей.
- Вам что, табачок не по вкусу? Может, вы к дюбеку привыкли? Ну, ничего, покурите, покурите!- наигранно спрашивал старик.
Затем четвероногий артист скакал через стулья, приносил различные вещи, танцевал на задних лапах, изображая лакея. Ну а в конце был самый грандиозный номер, который носил сатирический оттенок. Этот номер всегда вызывал огромный восторг публики. Старик громко приказывал:
- Умри!
И песик, рухнув на бок, бессильно протягивал лапы и голову.
- Молодец, Пиратушка, умник! – одобряющим голосом говорил старик. – А теперь довольно, вставай. Вставай же тебе говорят!
Пират тяжело дышал, моргая глазами, но не двигался. Хозяин начинал изображать отчаяние.
- Да будет притворяться, Пиратушка, миленький! Пошутил - и хватит. Вставай! Вставай, кому говорю!
Пес не оставался в той же позе. Тогда старик переходил к запугиванию.
- Пиратка, слышь, а ну вставай! Солдат идет...
И на это предостережение артист никак не реагировал.
- Вставай, Пиратка, - дворник!
Пират не двигался.
После солдата и дворника нищий пугал собаку и пьяным купцом, и хозяином заведения, и еще многими лицами и учреждениями, имеющими власть. Но все эти угрозы были безуспешны.
Пират лежал пластом, изображая мертвого.
И тогда внезапно старик выражением лица показывал, что его осенила блестящая идея.
Испуганным голосом в самое ухо собачки он шептал:
- Городовой идет!
Эта фраза, как магическое заклинание мгновенно действовала на «умершего». Резко вскочив, он начинал носиться по комнате громким лаем. Зрители, в разных жизненных ситуациях, хоть раз, сталкивающиеся с представителями правопорядка, видели в этом номере колкий намек на некоторые не всегда светлые стороны современной общественной и политической жизни. Они начинали громко аплодировать, смеясь и присвистывая, тем самым выражая свое одобрение. Старик всовывал в зубы собаке козырек своего старого ободранного картуза, и тот, пользуясь моментом, обходил по очереди каждый столик, держа высоко голову. Нищему подносили стакан водки, а собаке бросали всякую мелочь. Конечно, иногда попадалась компания, которая вроде бы с удовольствием смотрела все представление, а после просто прогоняла артистов, крича грубости вслед.
- Выдумал поедаться! Да еще и с собакой своей! Скажем хозяину трактира, чтоб выкинули тебя за двери и на порог больше не пускали!
В таких нередких случаях артисты, молча, уходили - старик, надев свой рваный картуз, а Пиратка, робко прижимаясь к ногам хозяина. Они шли в другой трактир на поиски счастья.
Иногда один за другим выпадали тяжелые, ненастные дни для нищих артистов. Словно сговорившись, посетители были скучны, грубили и жалели даже аплодисменты. Тогда несчастные артисты возвращались домой, дрожа от холода, ни с чем, кроме чувства голода. Домом назывался их маленький уголок в сыром подвале, за который старик платил пятьдесят рублей в месяц за ночлег. В эти тяжелые дни они жались друг к другу, стараясь хоть немного согреться. Чувство голода мучило все больше с каждой минутой. Считалось, что Пиратка хоть немного, но был счастливей своего хозяина. Иногда возле помойной ямы на заднем дворе ему удавалось найти струю обглоданную кость. Словно воришка, пугливо озираясь по сторонам, он хватал находку, и привычно поджав хвост, убегал в самый темный и недоступный конец двора. Там он долго сначала облизывал, потом грыз кость, словно стараясь обмануть свой аппетит. Человеку приходилось хуже. В такие тяжелые минуты он даже не мог одолжить не то, что копейки, даже кусочка хлеба у соседей по подвалу. Многим не нравилась его молчаливость, но больше не нравилось его сожительство с собакой. Каждый день свои права на ночлег нищий отстаивал с жестокой руганью и даже драками.
Но хуже всего было тогда, когда в такие ужасные дни старик был трезв. Вся его нищенская, полная унижений и позора жизнь, ясно вставала у него перед глазами. Тогда он вспоминал прежнюю жизнь, где он был честным тружеником и семьянином. Иногда с этими тяжелыми мыслями и воспоминаниями пролетала зимняя холодная ночь. Никто не знал о его страданиях, он никогда никому их не рассказывал, да и не слушал бы никто. В такие моменты он смотрел на своего грязного пса и понимал, что это единственное родное ему существо. Он вспоминал как, нашел голодного, почти умирающего щенка, как отогрел и отходил его, делясь последним куском хлеба.
Но были и удачные дни. Тогда, кроме сытости, у одного из артистов на щеках появлялся хмельной румянец. В таком настроении единственным слушателем нищего, был, конечно, Пиратка. Лежа на своей старой соломенной подстилке рядом старик смотрел собаке в глаза и говорил:
- Ну что я за человек, Пиратка, посмотри. Мы с тобой нищенствуем, смешим людей по трактирам и кабачкам. И это и есть человеческая жизнь? Помнишь, три дня назад, купец Поспелов вымазал мне всю рожу горчицей. Ему и всем вокруг, конечно, смешно было, что у человека лицо в горчице. А мне весело было? Конечно, нет! Все в душе у меня от этого смеха перевернулось. Нас и за людей с тобой никто и не считает. Вот вспомни, ну не сразу же мы себя потеряли? Знаешь, кто был когда-то лучший модельщик на литейном заводе господина Мальцева? Я! Думаешь, у меня дома? Жены и детей? Ну, предположим, жена убежала с приказчиком. Так если честно, тут и удивительного нет ничего: он, ведь все-таки приказчик, а, следовательно - на гитаре умеет, обращается тонко, шоколад, лимонады разные. Вот я и запил. Потом дети выросли и конечно, от своего срамного папки и отказались. Все-таки интеллигентную линию держат. Вот и остались мы с тобой вдвоем. Вместе нам и замерзать и голодать. Друг мой, дай я тебя расцелую.
С этими словами старик тащил к себе пса, обнимал его и жарко целовал в холодный, мокрый нос. Пиратка не особо, но старался вырваться. Он делал это как можно деликатней, боясь обидеть своего хозяина.
В одну зиму, как раз на рождественские морозы – старику с собакой на пути попался трактир под названием «Встреча друзей». В это день там гуляла купеческая компания. Артисты по сценарию проделали все свои номера. В конце, как обычно был сатирический номер про «лжесмерть» и городового. Как обычно публика шумно выражала свое одобрение. Среди публики был бакалейный купец Спиридонов. Он был давним поклонником Пираткиного искусства, как позже узнал старик. В его пьяную голову неожиданно пришла и не отпускала идея: чего бы ему это не стоило, купить умную собачку. Купец долго поил старика, приставая к нему с этой просьбой.
- Да послушай, ты! Ну, зачем тебе эта собака? Вы оба все равно скоро с голоду сдохнете. Лучше продай ее мне, очень прошу. У меня охранников-псов со злыми мордами хватает, но мне хочется, чтоб у меня еще и ученая собака была. Говори цену, сколько за нее возьмешь?
Несмотря на то, что старику очень льстило, что такой человек, как купец Спиридонов уговаривает его, и даже несмотря на то, что старик изрядно захмелел, он не хотел продавать пса. - Ваше степенство, - говорил он заплетающимся языком, - я же Пиратку маленького выкормил, сам воспитал, как же я его продам? Это все равно, что друга продать. Нет, не соглашусь я друга продать.
Этот протест еще больше раздразнил купца на покупку собаки.
- Дурак же ты, - сказал Спиридонов, - такие деньги, какие я хочу дать тебе за эту собаку ты и издалека- то не видел! Понимаешь ты это?
- Благодетель мой, не хочу вас обидеть, но собачку свою я не продам.
- Хочешь два с половиной?
- Не могу, ваше сиятельство!
- Три?
- Никак не могу.
- Пять?
- Лучше забудем об этом, ваше степенство.
Купец вытащил из толстого бумажника новенькую купюру, номиналом в десять рублей. Глядя на нее, нищий поколебался. Один вид этих денег отсек в сторону все ранее сказанные им доводы. Он представил теплую сухую квартиру, горшок горячих щей с мясом при том, что это все будет каждый день. Эта красивая картинка перед глазами нищего старика и была решающей в судьбе Пиратки. Какое-то время старик еще упорствовал, но можно сказать, больше для вида - слабо и нерешительно. Спустя еще время Спиридонов добавил к сумме еще три рубля, и все было решено.
- Бери, теперь твой, - сказал нищий, жадно скомкав отданные деньги, и быстро вышел из трактира, не оборачиваясь.
Прошло пять дней. Несмотря на наличие денег, старик не пил. Он спрятал свои деньги. Все эти дни он очень сильно тосковал по Пиратке.
На следующий день пес прибежал с оборванной веревкой на шее. Нищий обрадовался, как ни радовался наверно никогда в своей жизни. На радостях он побежал в соседнюю лавочку, чтобы купить своему другу хлеба и мяса, но навстречу ему попался один из людей нового хозяина, которого послали за Пираткой. Собаку утащили.
Старик запил до состояния, когда совсем потерял представление о времени, о месте, потерял сознание и память. Прошел день или месяц, неделя или может быть две, он не знал. Очнулся он на больничной койке после белой горячки. Словно сквозь сон ему приходили обрывки сознания. Будто он крепко держит в объятиях Пиратку. Будто собака рвется, лает и скулит, и ее снова отнимают. Он не мог вспомнить, когда это было.
Первое время в больнице ему очень нравилось. Давно он не чувствовал к себе такого уважительного отношения, тем более там хорошо кормили. Мысль о собаке буквально терзала его. Отчего даже пропадал аппетит и сон. Теперь старик с нетерпением ожидал выписки из больницы, только чтобы увидеться с Пираткой.
В самом начале весны, когда стоял еще зимний, но теплый день его выписали. Этот радостный воздух внушил ему больше уверенности, и он твердо направился к дому купца Спиридонова. Однако чем ближе он подходил к дому, тем меньше оставалось этой уверенности, и больше появлялась привычная робость. Он отворил калитку и замер, когда увидел угрожающе рычащую на него огромную коричневую собаку. Старик, было, отступил немного назад, но, внимательно вглядевшись, радостно воскликнул:
- Пират... Родной мой... Пиратушка!
Он протянул дрожащие от радости руки. Собака еще больше оскалила длинные белые зубы. Не переставая рычать, она захлебывалась от злости.
"Может это и не Пиратка вовсе? - подумал нищий. – Смотри-ка, какой гладкий стал, какой жирный. Шерсть коричневая, на груди белая подпалина, да еще и левое ухо разорванное. Конечно! Это Пират! ".
- Ты чего сердишься на меня, Пиратушка? Глупый, это же я! миленький мой!
Вдруг злой пес перестал рычать. Он подошел к старику, осторожно его обнюхивая, и, неожиданно завилял своим хвостом. В это момент на крыльцо вышел купеческий дворник, в белом переднике, с метлой в руках, высокий и рыжий.
- Ты чего ходишь здесь, старик?- закричал он. - Иди, откуда пришел. Знаем мы вас, нищих. А ну-ка Пиратка! Ко мне, чертов сын!
Видимо в этот момент в душе бедной собаки происходила какая-то невыносимая борьба. Он привычно поджал свой хвост, весь сгорбился и жалобно заскулил, смотря то на хозяина, то на дворника.
- Иди сюда! – еще больше повысил голос дворник, делая призывной жест, хлопнув себя ладошкой по ноге.
После паузы Пиратка виновато пополз к дворнику, жалобно посмотрев на старика.
Нищий, молча и немного шатаясь, вышел со двора.
В эту ночь весь купеческий двор почти оглушил вой Пиратки. Он был таким заунывным, леденящим и жалобным, словно все отчаяние и горе собака высказывала в нем. Спиридонов и весь двор проснулись от этого воя, ему стало жутко и холодные мурашки побежали по всему телу.
- Вот пес проклятый, точно смерть кличет - проворчал он.
Ни Спиридонов, ни все проснувшиеся больше не смогли уснуть. Спустя час непрекращающегося ужасного воя, купец, наконец, не выдержал и спустился на кухню. Дворнику он приказал узнать, в чем причина собачьего воя и также приказал отпустить пса, чтоб он не мешал спать.
Одевшись, дворник вышел во двор. Моросил теплый весенний дождь, который разносил такой же теплый ветер. Из-за низких туч было очень темно. Пират побежал к дворнику и, лизнув его руку, побежал с тихим визгом вперед, оглядываясь, словно звал его за собой.
Пиратка остановился у запертой садовой калитки. Он снова протяжно и отчаянно завыл. Из-за ночной темноты дворник долго не мог вглядеться и чего-либо разобрать. Когда глаза привыкли к темноте он, словно окаменев от ужаса, громко и испуганно закричал.На ветке развесистой липы, ближе к решетке, чуть касаясь ногами земли, качался жуткий, вытянувшийся силуэт человека. В нем позже узнали бывшего Пираткиного хозяина без имени и без фамилии.
|
