— И с чего ты это взял? — не сдавалась я в своей нахальности.
— Только одинокие видят скрытый смысл в определенных словах, если их говорит человек противоположного пола. Они же все надеются выбраться из этой одинокости. Вот если я тебе скажу: «Я сейчас сброшу тебя с этой скалы», ты тоже будешь думать о поцелуях?
И он сделал шаг в мою сторону. «Мама!» — закричала я и схватилась за него, потому что больше хвататься было не за что. Ларик рассмеялся и усадил меня рядом с собой. Закат был невероятно красивым. Когда мы спускались с валуна, я уже не нахальничала, а, признавая его право первооткрывателя на это чудное место, осторожно попросила: «Ларик! А можно я завтра снова приду? Я тебе не помешаю?» «Да приходи, пожалуйста! Когда ты еще такую красоту увидишь? Думаю, не скоро», — ответил художник рассудительно.
Когда я примчалась к фонтану, время приближалось к девяти вечера. И как я могла забыть о сестре?! Так незаметно пролетело время в компании умного художника, что я, и оглянуться не успела. Маринка стояла у фонтана злая, расстроенная, растерянная и ничегошеньки не понимающая. Она вертела головой по сторонам, выискивая меня в толпе.
— Слава Богу, жива! — искренне расплакалась она, увидев меня. — Я уже думала, что с тобой что-то ужасное стряслось! Теперь слушай внимательно, сестричка! Переоденемся в женском туалете ближайшего бара, потому что наши уже давно нас хватились... Теперь следующее: мы с тобой в Мисхор не ездили. Опоздали на автобус. Поняла?
— Почему? — поинтересовалась я.
— Мы с... ну, с моим молодым человеком сидели в кафе, а на противоположной стороне улицы, в другом кафе, Гога зажимал какую-то девицу. Думаю, он меня видел. Только, скорее всего, принял за тебя. Хорошо, что мы переоделись, не то был бы скандал. Ты все поняла?
— Чудеса, — только и сказала я.
Сергей, Гога и Аленка встретили нас напряженным молчанием.
— Да ладно вам дуться, — весело сказала Маринка. — Идемте ужинать.
— Как Мисхор, девочки? — осторожно поинтересовался Сергей уже за столом в ресторане. — Понравился?
— Ой, и не спрашивай! Мы элементарно опоздали, и пришлось остаться тут, — махнула рукой Марина, и у Сергея с Аленкой вытянулись лица.
— И что же вы делали? В пансионат вернулись? — еще более осторожно спросил Сергей, и я улыбнулась.
— Зачем? — ответила ничего не подозревающая Марина, и они как по команде заулыбались. — Я пошла в сауну Аленку искать, но ее там не было.
А это сестренка зря сказала. Гога высоко поднял бровь, Аленкины глаза округлились, а Сергей стал непроизвольно сжиматься в комок и кашлять.
— Я забыла полотенце, — брякнула Аленка. — Пришлось вернуться.
Гогина бровь опустилась, он повернулся к Марине и строго спросил:
— Марина, ты вместе с Ариной искала Аленку в сауне?
— Нет, — напряженно ответила сестра. — Наша Арина познакомилась на бульваре с каким-то парнем и застряла с ним в кафе. Вот я и решила попариться, пока сестра будет флиртовать. Не
скучать же в одиночестве. А поскольку Аленку я не застала, то решила вернуться на бульвар и сесть в кафе напротив, чтобы понаблюдать за Аринкой и ее кавалером. Интересно! Люблю наблюдать за тем, как рассыпаются мужчины в любезностях перед женщинами на первом свидании. Этим и занималась.
Гога нахмурился, но Маринка отчаянно продолжала нести свою околесицу:
— Кстати, ребята! В этом кафе сидел один парень, который был потрясающе похожим на нашего дорогого Гогу!
— А чему удивляться? Тут много грузин, — заверил Гога авторитетно.
— А ты грузин? — вставила я, наконец, давно интересовавший меня вопрос.
— Нет, — ответил Гога и сильно задумался, потом хлопнул себя рукой по лбу, словно вспомнил что-то очень важное, заулыбался и стал объяснять:
— Я пил сегодня кофе в кафе на бульваре. Вернее, вынужден был пить его! Причем, замечу вам, — в гордом одиночестве! Это все из-за Сереги!
— Почему? — спросила я, ибо жаждала услышать версию Сергея.
— Только начали играть, как Серегу желудок прихватил. Скрючился и поплелся в туалет. Я его прождал полчаса, а потом пошел на бульвар кофе попить. Когда вернулся, он уже ждал меня.
— Фи! — капризно хмыкнула Аленка, Сергей густо покраснел, а я рассмеялась.
— Ты чего смеешься, Аринка?! — они набросились на меня вчетвером.
— Ребята, — сказала я. — А знаете: есть только то, что есть. Как глупо!
Маринка густо покраснела, приняв это на свой счет, и строго спросила:
— Что это значит, Арина? Объясни!
— Это значит, дорогие мои, что с завтрашнего дня до конца этих каникул я безумно занята. У меня появился объект внимания. Ларик! А вы уж тут разбирайтесь сами, договорились?
Все четверо посмотрели на меня с честно наигранным недоумением. Мол, что ты имеешь в виду? Не понимаем!
С рассветом я мчалась к огромному валуну, купалась в прохладной соленой воде и ждала, когда со своим этюдником к валуну придет Ларик. Слушать его было интересно, захватывающе и полезно. В последний день своих крымских каникул я честно сказала Ларику, памятуя, что есть только то, что есть:
— С тобой было очень интересно, Аполлинарий! Пока! Вряд ли свидимся!
Он вздохнул и покивал головой: «Одинокая... Да ты не переживай. Скоро все образуется. Вот увидишь». В поезде я задорно спросила свою компанию, которую практически не видела с того злополучного вечера: «Ну, как дела,
граждане хорошие? Как вам отдыхалось?» Они состроили преуморительные кислые физиономии и отвернулись к окну. Ну, что ж тут поделать: если на свете и есть только то, что есть, так и получайте его на полную Катушку!
| 
